Я бы точно переубеждал и направлял бы к специалистам.
Как минимум, потому что люди совершают множество поступков неосознанно, из каких-то психологических проблем или переживаний, которые сильно искажают восприятие,
а, как максимум, потому что «право на уход» вызывает во мне разнонаправленные мысли и сомнения:
- Во-первых, связанные с акцентом на слове «право», так как это решение всегда, на мой взгляд, должно быть связано с контекстом, в котором гибель от собственной руки может стать суровым следствием в связи с невозможностью жить, а не каким-то абстрактным, оторванным от контекста происходящего, «Я»-правом.
- Во-вторых, даже если это абстрактное, независящее от ситуации «Я»-право есть, то сомнения в нём для меня неизбежны.
Если же мы говорим о возможности остановить страдания в совершенно невыносимой ситуации, то здесь всё очевидно – человек не может жить в муках и потому умирает (пусть даже и от суицида), то здесь от меня, как от человека, находящегося рядом, мало что зависит.
Теперь, отложив сомнения по поводу «Я»-права, тем более, что я пишу эту статью как психотерапевт и мои размышления на эту тему отчасти выбиваются за зону практической работы, поговорим о суициде с того ракурса, с которого я начал статью.
Дело в том, что при разговоре об этом выборе мы постоянно сталкиваемся с наличием искажений восприятия «Я» и окружающего, которые зачастую сопутствуют нашему осознанию себя и приводят к разным, казалось бы, очевидным решениям…
Поскольку сам я «искажённые» состояния переживал, то понимаю, насколько восприятие может сужаться, давая неверную картину происходящего. Потом, когда возвращается объём и появляется осознанность, с ужасом понимаешь неуместность своих выборов. Я уверен, что и вы – в какой-то мере – то, о чём я сейчас говорю, переживали много раз. Например, увидев только часть – в какой-то ситуации поругавшись, хлопнув дверью, уйдя, мы совершаем необратимые поступки (пусть даже и не связанные с попыткой самоубийства) и только потом осознаём ошибочность своих интерпретаций.
И даже если ситуация возникает не предельно остро, на эмоциях, и есть возможности и ресурсы для осмысления, и ситуация в целом развивается медленнее, всё равно возникают искажения. Ведь искажают не только эмоции, но и набор смыслов, которые мы замечаем, и мысли по поводу этих смыслов. И чем больше «кривых» установок человек обдумывает, тем больше они могут подтверждаться, создавая доминантный фокус внимания. Говоря проще, частенько, чем дольше исходишь из неверных предпосылок, тем больше запутываешься.
Можете представить, сколько у каждого из нас в голове искажённых установок и уже сложившихся, старых, стереотипных восприятий ситуаций?
А когда что-то серьёзное случается, то возникает стресс – либо острый, либо хронический, если ситуация длительная, в котором организм не образует новых решений, потому что в стрессе полагается на старое, не очень доверяя экспериментам. И это «старое», хорошо изведанное, может как помочь, так и привести к тупику и безысходности. Тяжесть состояния будет усугублять длительный негативный эмоциональный фон, всегда сопутствующий тупику. Немудрено, что появляются мысли о разрыве замкнутого круга кардинальным способом: не быть, исчезнуть, самоустраниться.
Однако включение в цепочку осознания этих механизмов может серьёзно изменять осознание ситуации и решения по поводу неё. Вспоминается картинка из Интернета, из которой было очевидно, что над человеком занесён нож, однако, когда выяснилось, что картинка показана не целиком, смысл изменился на диаметрально противоположный. Вот и в жизни зачастую так.
В описанном выше случае мы говорим о ситуациях, когда человек запутался и не видит выхода, но возможны и другие механизмы – когда, наоборот, есть ощущение максимальной ясности и якобы более углублённого виденья. Например, в ситуации депрессии, достаточно глубокой и быстро развившейся, люди часто описывают ощущение, что покровы упали и вдруг стала совершенна очевидна бессмысленность происходящего, ужасность дальнейшего пути и ущербность собственного Я. И естественно, что в сочетании со сниженным настроением такое болезненное «открытие» вроде бы логично приводит к мыслям о самоубийстве.
А есть ещё психозы, личностные расстройства, глубокие неосознанные травмы и многое другое, так или иначе участвующее в восприятии с формированием суицидальных решений.
И если говорить о психотерапии, то специалистами разработано большое количество направлений и средств по помощи в этих разных состояниях, когда формирование осознанности, более глубокого видения себя и ситуации, а, следовательно, иных выборов – более чем возможно. Поэтому выбор в сторону психотерапии и направления к специалисту более чем оправдан в подобных случаях.
И ещё хочется отметить:
Если представить ситуацию, что кто-то близкий говорит о суициде и о своём праве на него, то даже, если я полностью признаю, что это «Я»-право есть, то у меня, в свою очередь, ТОЧНО есть право стараться, чтобы близкий человек, часть нашей общей системы, остался. В том числе, кричать о своих переживаниях, стараться найти возможность, чтобы привлечь лекарственную или психотерапевтическую помощь, и пытаться найти другой выход.
Автор: Константин Ольховский, психолог и психотерапевт